Сайт журнала Физкультура и Спорт

Встреча с доктором
Владимир Преображенский: «Чтобы хорошо лечить спортсменов, надо их любить»

Елена Александрова

В предыдущем номере наши читатели познакомились с руководителем Центра физической реабилитации Министерства здравоохранения Российской Федерации Владимиром Юрьевичем ПРЕОБРАЖЕНСКИМ. Сегодня мы публикуем продолжение разговора с уникальным специалистом.

— Владимир Юрьевич, если не возражаете, вернемся к разговору о подготовке специалистов для вашего центра. Где еще, кроме медицинских вузов, вы их отбираете?

— По мере развития центра я начал брать на работу бывших спортсменов. Есть один очень интересный пример. На реабилитацию ко мне часто приезжала сильная гандболистка Екатерина Андрюшина (серебряная медалистка Олимпийских игр-2008, двукратная чемпионка мира. — Ред.), которую на протяжении всей карьеры преследовали травмы. Они настолько ее замучили, что однажды Катя пришла ко мне и попросила помочь как-то устроиться, что называется, «на гражданке». Предложил ей получить дополнительное образование к ее высшему физкультурному, взял в штат и за два года работы в нашей клинике Катя стала очень хорошим инструктором-физиотерапевтом. Но и о спорте не забывала. Как-то попросила составить ей тренировочную программу с прицелом возвращения в большой гандбол. Тренировалась восемь месяцев. Снова приходит: «Владимир Юрьевич, я сдала тесты. Меня готовы взять во французский клуб «Метц». Об этом можно только мечтать».

— Отпустили с легкой душой?

— Это же ее жизнь! Можно только порадоваться за такое продолжение карьеры. Она там выступала еще два с половиной года, стала чемпионкой Франции. Новости из Метца я регулярно получал через свою дочь, с которой Катя дружит. Она постоянно благодарила за поддержку, а однажды сообщила, что тренер этого клуба сделал ей предложение. Екатерина вышла замуж, родила ребенка и теперь работает тренером своей команды. А ее муж тоже добился серьезного прогресса. Ему предложили бессрочный контракт специалиста по ОФП в одном из футбольных клубов высшей французской лиги. Без права расторжения со стороны работодателя! Вот такая счастливая история.

— Я помню и другую историю, как вы однажды спасли лыжницу Диану Сапронову, у которой были большие проблемы, грозящие остановкой сердца во сне.

— Ну, это громко сказано — спас. Я по мере сил принимал участие в ее судьбе. С тех пор мы дружим много лет. После операции по установке Диане кардиостимулятора ей очень хотелось вернуться в большой спорт. По моим расчетам, это было возможно. Лыжные гонки — неконтактный вид спорта. С ней ничего не должно было случиться, даже если бы вдруг отсоединился электрод. Брадикардия (замедление сердечного ритма. — Ред.) происходит у нее только в покое, во сне. В любых других условиях сердце Дианы хорошо работает. В общем, я подготовил тренировочную программу, она приступила к работе, и через четыре месяца занятий тесты показали, что ее можно допускать к соревнованиям. Сначала Сапронова попала в третий состав, из которого ее довольно быстро взяли на этапы Кубка Европы, где она показала второй и третий результаты в гонках, благодаря чему отобралась в состав, который участвует в Кубке мира. Там финишировала 13-й, это ее лучшее выступление в карьере. Затем выиграла чемпионат России, закрепилась в основном составе сборной страны и начала работать по планам команды. Но через три месяца, когда она снова приехала к нам, я ее не узнал. Сердце увеличилось в размерах, а выносливость резко упала.

— Получается, что в сборной спортсменку «развалили»?

— Не хочу прибегать к подобным резким выражениям. Просто Диану так тренировали — по общей для всей команды программе. А в ее ситуации был нужен исключительно индивидуальный подход.

— Что произошло дальше?

— Диану отчислили из сборной, она снова пришла ко мне. Мы стали с ней работать, и результаты снова начали расти. Она опять выполнила нормативы, попала в команду, где с ней снова стали работать по общей программе. И всё повторилось, после чего она приняла решение уйти из профессионального спорта. Лыжероллеры Дианы еще долго стояли в нашем центре после ее отъезда в родной Сыктывкар. Она сейчас бегает на лыжах на любительском уровне, время от времени пишет мне письма с рассказами о том, что происходит в ее жизни. И обещает как-нибудь приехать в Москву.

— Наверняка среди ваших пациентов много лыжников.

— Дружим с Наташей Коростелевой, Сашей Легковым. Мне очень жаль, что вокруг наших спортсменов сложилась крайне неприятная ситуация, которая грозит пересмотром итогов сочинской Олимпиады. Я могу ручаться, что Легков никогда не прикасался к запрещенным препаратам. Это абсолютно чистый спортсмен, который всегда был на виду, под пристальным контролем международных инспекторов. И ни одна его победа не вызывала сомнений. Не могу с уверенностью говорить, имела ли место замена допинг-проб в Сочи, но дыма без огня не бывает. И отметки на некоторых флаконах с мочой никуда не денешь. Будет очень жаль, если у Легкова и его товарищей по сборной отнимут олимпийские медали из-за чьих-то нечистых манипуляций.

— Сменим тему. Часто ли вам приходится отказывать спортсменам в допуске к соревнованиям?

— Сейчас у меня нет таких функций. Потому что УМО спортсменов высшего эшелона (УМО — это углубленное медицинское обследование. — Ред.) несколько лет назад передали в Федеральное медико-биологическое агентство. И произошло это в тот год, когда мы построили свой центр. На мой взгляд, подход был абсолютно неправильный, потому что качество обследования и лечения определяет не количество клиник и медицинского оборудования, а квалификация персонала. В первую очередь здесь должны быть специалисты, которые знают и любят спорт. Когда ко мне в первый раз пришла Светлана Мастеркова, для меня это был восторг. Потому что я до сих пор помню ее блистательные победные забеги на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы. Или, скажем, пришла Татьяна Навка. Тоже восторг. Для меня каждый спортсмен ценен, потому что я понимаю его душу. Отношение соответствующее. А если врачу всё равно с кем работать, ничего из этого не получится.

— Согласен, в медицине многое строится на доверии между врачом и пациентом. И те же спортсмены выбирают для себя клинику, в которой им комфортно. А есть ли в вашей среде конкуренция между учреждениями?

— Конечно! Мы конкурируем с ФМБА и Центром спортивной медицины на улице Земляной Вал. Потому что если не будет борьбы за пациентов, развитие остановится. В свое время я за УМО получал порядка пятидесяти миллионов рублей в год, а когда сборные команды передали в ФМБА, то бюджет у них вырос до трех с половиной — четырех миллиардов в обычное время и до шести за год до сочинских Олимпийских игр.

Ну да, им тогда передали спортивных врачей, которые работали с командами, права на закупку медикаментов, но это всё равно колоссальные деньги. Но вот что происходило дальше. Спортсмен приходил к специалистам, которым было глубоко наплевать на его проблемы. Денег им от этого не прибавлялось и не убавлялось, так как средства распределялись централизованно. И куда было идти человеку, который столкнулся с равнодушием? Либо ко мне, либо к Зурабу Орджоникидзе, либо в бывший диспансер № 2 в «Лужниках», здесь атлетов ждут и всегда готовы помочь. А чтобы после первого визита к нам спортсмен не ушел в другую клинику, мы должны постоянно пытаться опережать хотя бы на полшага своих коллег.

— Можете ли оценить, в каком состоянии пребывает российская спортивная медицина после перестройки с передачей управленческих функций? Ведь если в ФМБА знают, что щедрое финансирование им гарантировано, стимулов для развития нет. Или я не прав?

— К счастью, полного застоя не случилось, потому что спортивная медицина востребована не только в сборных командах страны. Остались клубные команды, за обслуживание которых мы боремся. Также у федераций есть дополнительные ресурсы, которые они могут направлять на нужды своих подопечных. И если в той же федерации спортивной гимнастики считают, что врачи нашего центра справятся с реабилитацией Мустафиной лучше, чем в другой клинике, они приведут Алию сюда.

— Вы занимаетесь только звездами? Или обычный человек со страховым полисом ОМС (обязательное медицинское страхование. — Ред.) тоже может к вам прийти?

— Нет. Потому что в рамках ОМС реабилитация должна проводиться в поликлинике по месту жительства. Это строго оговорено. — Где нет, как правило, достойных специалистов.

— Так рассуждать не совсем верно, правильнее сказать, что нет условий для проведения высокотехнологичной реабилитации. По-видимому, наблюдая за поликлинической реабилитацией, специалисты Минздрава и считают, что реабилитационные мероприятия являются рутинными и высоких технологий в них нет. А значит, и специалисты, обладающие особыми навыками и знаниями, не нужны.

Если же говорить о реабилитации спортсменов, то следует отметить, что это высокотехнологичная наука, требующая широкого спектра медицинских знаний, а также знаний в области спорта... Если у обычного человека (скажем, компьютерщика) после разрыва передней крестообразной связки коленного сустава реабилитация заключается в восстановлении функций, которые позволят без осложнений дойти до работы, то профессиональный спортсмен, в силу специфики своей профессии, должен вернуться к тем физическим кондициям, которыми он обладал до травмы.

Значит, нам надо не только восстановить поврежденную связку, но и восстановить его физические возможности, вернуть правильный стереотип движения и специальные навыки. На это в среднем уходит 8 месяцев. Если того же компьютерщика мы можем вернуть к компьютеру за 50 тысяч рублей, то реабилитация спортсменов высокой квалификации стоит принципиально иных денег.

А есть еще большая армия спортсменов-любителей, которые травмируются гораздо чаще, чем профессионалы. Куда им идти? Конечно, не в районную поликлинику, а туда, где их смогут грамотно реабилитировать. Такая реабилитация оказывается в рамках платных медицинских услуг или по полису добровольного медицинского страхования. И наша задача — не навязывать пациенту максимум платных услуг, а оказать ему максимально эффективную помощь. Чтобы он, вернувшись на беговую дорожку или снова встав на лыжи, рассказал знакомым о нашей клинике, где возможно маленькое чудо. Так создается репутация.

— По принципу «сарафанного радио»?

— А в медицине только это и работает. Реклама может дать сиюминутный эффект. А потом, если у клиники нет возможности выполнить заявленный объем и комплекс заявленных услуг, всё сходит на нет. Мне потребовалось проработать здесь 12 лет для того, чтобы создать определенный уровень и заработать определенную репутацию. И я это ценю.

Записал Борис ТИТОВ

От редакции. Мы рады сообщить, что доктор Преображенский готов к обратной связи с нашими читателями. Присылайте вопросы Владимиру Юрьевичу, мы обязательно их ему передадим.