о журнале   публикации  книги контакты   подписка заказ!
Секреты хоккейного доктора

Владимир Рауш

Валерий Конов — уникальный человек. На каждый журналистский вопрос у него словно заранее припасена отдельная история. Впрочем, это и понятно: за четверть века работы врачом в хоккейном «Динамо» и национальной команде он перевидал многое и многих. Минувший сезон доктор Конов завершил на мажорной ноте, внеся свой вклад в победу сборной страны на мировом первенстве в Минске. А сейчас вместе со своим клубом открыл новый розыгрыш Континентальной хоккейной лиги. В летней паузе корреспондент нашего журнала поговорил с Валерием Коновым о травмах, боли и состоянии отечественной спортивной медицины.




Доктор Конов в роли врача "скорой помощи"



«У хоккеистов болевой порог снижен до предела»

— Многие спортивные врачи в свое время так или иначе занимались спортом. К вам это тоже относится?

— Лично я стать спортивным врачом решил еще в подростковом возрасте. Жили мы бедно: папы не было, мама работала уборщицей, получала 56 рублей в месяц. На всю коммунальную квартиру из 26 человек — один черно-белый телевизор КВН. Хозяева раритета, наши соседи, разрешали смотреть по нему чемпионаты мира по хоккею и фигурному катанию. И вот мне втемяшилось в голову, что я стану врачом хоккейной сборной СССР. Тем более что биология и анатомия давались мне очень хорошо.

Правда, в старших классах меня едва не выгнали из школы. Задали написать сочинение на тему «Мой герой», я возьми и напиши про Остапа Бендера. Что тут началось! Меня вызвали на педсовет: уже хотели отчислять, дали последнее слово. К счастью, удалось вывернуться. «Если бы Остап Бендер с детства жил при Советской власти, он мог бы стать настоящим человеком, — заявил я. — Его живой ум и большие стремления принесли бы много пользы обществу». После этих слов проголосовать за мое исключение у учителей рука не поднялась.

Сказалось и заступничество нашей классной руководительницы Татьяны Георгиевны — будущей жены Вячеслава Ивановича Колоскова. Она только пришла в школу, была еще совсем юной и рассказывала нам очень интересные вещи. Например, о том, какие отклонения происходили в мозге у Ленина в последние годы его жизни. В то время за такое лет пятнадцать запросто могли впаять. Очень начитанная, она имела доступ в Ленинку к закрытому архиву, куда простых смертных не пускали. В классе на галерке сидели пятеро балбесов, она нас оставляла после уроков и рассказывала. В итоге все поступили в институты, стали достойными людьми.

Помню, как мы отмечали ее свадьбу с Вячеславом Ивановичем. Он тогда уже возглавлял Управление хоккеем СССР, в квартире стояли клюшки знаменитостей — Мальцева, Харламова, Рагулина. Мы принесли портвейн «Три семерки», курим, общаемся. Пришел Колосков, посмотрел на собравшийся класс, засмеялся: «Ничего-ничего, сидите. Ковры с прилипшей жвачкой мы выбросим, от бычков всё очистим». Душевный человек...

— Вы долго работали в «Динамо» с пятиборцами. Правда, что оказались в хоккее практически помимо воли?

— Это целая история. В 1990 году из хоккейного «Динамо» ушел врач, начали искать нового. Я тогда летом работал с пятиборцами, а зимой по совместительству — с молодежной сборной СССР по хоккею. Однажды на отдыхе в Ялте столкнулся с Владимиром Юрзиновым. Спустя пару дней он вдруг подходит с планом подготовки команды: посмотри, мол, насчет нагрузок. Я еще удивился: с чего это?

Возвращаюсь в Москву, меня вызывает Виталий Давыдов, занимавший тогда один из руководящих постов в Центральном совете «Динамо». «Шестого мая хоккейная команда отправляется на подготовительные сборы в Болгарию, — говорит. — Поедешь с ней». «Не хочу, — начинаю отнекиваться. — Они по триста дней в году на сборах сидят, а у меня жена молодая, сын только родился». Давыдов посмотрел на меня задумчиво, начал крутить глобус: «Ты в каком звании, лейтенант? Знаешь, что у нас на мысе Кушка тоже есть команда?» «Всё, понял, — отвечаю. — Шестого буду на месте». Так с тех пор я эту дату и запомнил... Хотя с хоккеем к тому моменту мог уже давно распрощаться.

— Почему?

— Помните грандиозную драку между сборными СССР и Канады на молодежном первенстве мира-1987 в Чехословакии? Я работал врачом в той команде. Весь ее тренерский штаб и обслуживающий персонал тогда дисквалифицировали. Меня же спасла любовь к чтению.

— Не понял, поясните.

— Раньше из Чехословакии все возили люстры и шубы. Купил на месте за 300 рублей, в Союзе за полторы тысячи продал и год живешь безбедно. Я же был книгочеем и в Чехословакии приобрел три огромных чемодана книг. Все на русском — классика, современная литература. Разложил их аккуратно в гостиничном номере и поехал с командой на матч с канадцами.

Руководителем сборной тогда был Анатолий Тарасов. Перед игрой в раздевалке он произнес перед ребятами пламенную речь. Мол, в его бытность советские хоккеисты никогда не боялись соперника. Изучали самбо, каратэ, джиу-джитсу, но находили возможность не дать спуску. В общем, настроил ребят так, что от них искрило. Хотя драка получилась во многом случайной. У Валеры Зелепукина был привычный вывих плеча. Он просто отмахнулся от соперника, сустав у него и вылетел. Женька Давыдов спрыгнул со скамейки запасных, чтобы помочь. Тренеры Васильев с Гуреевым не хотели драки, попросили: «Ты его просто отзови в сторонку». Но канадцы уже сидели на бортике, готовые к рукопашной.

Драка продолжалась около 20 минут. Когда я после ее окончания зашел в нашу раздевалку, глазам представилась сцена как из фильма «Веселые ребята». Один лежал навзничь на скамейке, другой сидел на полу, третий прикладывал лед к синякам... Стоны, ругательства, не знаешь, к кому первому идти. Вратарь Иванников разбил руки в кровь. Когда началась заваруха, он набросился на своего визави — канадского голкипера. Повалил его на лед и начал лупить кулаками по маске. Канадец смеется, а Валера остановиться не может. Единственным, кто обошелся без повреждений, был Саша Могильный. За ним трое гонялись, но он очень ловко уворачивался от ударов — уже тогда здорово на коньках бегал.

Вечером того дня ко мне в номер зашел Тарасов. Смотрит, как обычно, в пол: «Доктор, а почитать у тебя чего-нибудь есть?» «Берите, что хотите, — показал я на свою галерею. И добавил в шутку: — «Я всегда с собой библиотеку вожу. Чтобы ребята самообразованием занимались». Анатолий Владимирович глянул на мое собрание сочинений и обомлел: «Ну ты, доктор, молодец!»

Вернулись мы домой, на нас волна критики валится. Пресса, телевидение полоскают, позором советского спорта называют. Тренеров дисквалифицировали на два года, и я готовлюсь к худшему. Думаю: всё, остался без работы. Вдруг в «Комсомолке» выходит статья Тарасова. В ней он последними словами клеймит тренерский состав, который-де не провел необходимой воспитательной работы. Единственным, кто удостоился похвалы от мэтра, оказался... я. «Только врач команды Валерий Конов думал о моральной стороне подготовки молодых спортсменов», — значилось в статье. Похвала Тарасова в центральной прессе в то время дорогого стоила. Так любовь к книгам сохранила мне будущее: я начал подниматься по карьерной лестнице и дошел до национальной сборной.

— Говорят, что у хоккеистов болевой порог снижен до предела.

— Так и есть. Другое дело, предыдущие поколения были терпеливее, чем нынешнее. Люди спокойно переносили боль, ничего не боялись. Помню, как Саше Андриевскому в 1992 году на раскатке перед матчем разнесло нос шайбой, семь обломков. Надо вправлять, а в раздевалке темно, с электричеством тогда проблемы были. Посадил его перед зеркалом, вставил в ноздри два пальца, вправил кости. «Нравится?» — спрашиваю. «Нет, — говорит, — немного правее». «А так?» — «Теперь левее». И, представляете, Андриевский в таком состоянии провел встречу!

На следующий день поехали вместе с ним в больницу снимки делать. Врачи спрашивают: «Вы где кости вправляли?». «Где-где, в раздевалке», — отвечаю. Они смеются, думают: шутка. Когда поняли, что всё всерьез, мигом посерьезнели. «Как? — удивляются. — Без инструментов, без снимков?» «Практически без анестезии», — объясняю. У меня был специальный спрей, но он мог усилить кровотечение. Поэтому я брызгал им по минимуму. Когда на живую шьешь, быстрее заживает.

— Вы и рваные раны так же лихо зашиваете?

— Первый опыт у меня был в 1980 году. Приехал в больницу с игроком из молодежной сборной, у него рассечение. В Первом меде, который я окончил, мы шили и на трупах, и на собачках. А вот на живом человеке ни разу не было. Медсестра на меня посмотрела — бледный, руки трясутся. Говорит: «Доктор, давайте я зашью». «Нет, — отвечаю, — я сам должен. Если этот порог не переступлю, так дальше и будет». «Может, спиртика? — предлагает она. — У меня есть немного». «Спасибо, я так, — отнекиваюсь. — Иначе надо из профессии уходить». Ничего, справился. Через две недели шов зажил так, что его и найти не могли.




Доктор Конов (слева) еще не знает, что у Мозякина серьезный перелом



«Чтобы не оставить легкие на поле, даже летом надо быть в форме»

— Система подготовки хоккеистов в последние годы сильно изменилась?

— Прежде всего изменилось отношение к функциональной диагностике. Хоккеисты уже давно не бегают кроссы по секундомеру, только по пульсу. Физиология у всех разная, да и состояние игроков на предсезонных сборах отличается. Кто-то одолеет 5 километров за 18 минут и не задохнется, а для кого-то такой темп станет серьезной нагрузкой. Ребята бегают со спорттестерами, перед тренировкой им дается задание: не выходить за пределы определенной кардиозоны, которая определяется порогом анаэробного обмена. Если темп упал или слишком вырос, прибор тут же подаст звуковой сигнал.

— Есть мнение, что российская спортивная медицина серьезно отстает от западной. Вы согласны с этим?

— Не стал бы так категорично это утверждать. С возникновением КХЛ у нас регулярно проводятся медицинские семинары. На одном из них, весной, присутствовал профессор из Италии. Начал я с ним разговаривать о мышечных травмах, упомянул специализированную аппаратуру для лечения. Он руками разводит: мол, о такой не слышал. Спрашиваю его о препарате «Неотон», который применяется для лучшего заживления мышц. Это, кстати, итальянская разработка. Он опять плечами пожимает. «Всё, спасибо большое за разговор, — говорю. — Мне ваш уровень понятен».

Очень серьезно относятся к врачебным делам и в «Динамо». Заходит как-то генеральный менеджер Андрей Сафронов: «Док, а где у нас ударно-волновая установка?» Это на сегодняшний день одно из самых современных приспособлений для лечения травм, особенно закрытых — плечи, колени. «Так у нас ее и не было никогда», — отвечаю. «Она тебе нужна?» — «Нужна, да только дорогая очень». «Всё, завтра давай бумагу мне на стол, — командует. — Будем покупать». То же самое и с другим оборудованием. В общем, на лечение сейчас в российском спорте денег не жалеют.

— Вы работаете в сборной очень давно, сотрудничали и с Быковым, и с Билялетдиновым, и со Знарком. Секрет профессионального долголетия заключается в том, чтобы не перечить тренеру?

— Знаете, мы иногда со Знарком очень здорово спорим. Можно, конечно, всё время кивать головой, как китайский болванчик, но это идет делу во вред. Если хоккеист не может из-за травмы сыграть три недели, поперек природы не пойдешь. С другой стороны, надо отдать должное: новое поколение тренеров относится к этому вопросу иначе, чем предшественники. Раньше на лед выгоняли игроков с переломами и другими серьезными повреждениями, которые могли дать осложнения. Сейчас такого нет.

— Где граница, до которой врач может идти в своих рекомендациях тренеру?

— В клубе спорные ситуации обычно возникают во время предсезонки. Ну если не готов игрок, не может он бежать километр за три с половиной минуты. В «Динамо» тренер по физподготовке очень квалифицированный, но максималист. Первое время мне с ним было трудно. Настаивает: «Должны бежать, и всё». Только когда ребята стали сходить с дистанции, он смягчил позицию. Теперь же, после перехода на пульсометрию, измерение лактата, с помощью которых можно определить функциональное состояние спортсмена, стало гораздо проще. Если пульс зашкаливает за 200 ударов, видно: человек не готов. Настаивать — значит доводить дело до крайности, вплоть до срыва сердечного ритма. В результате приходится снижать нагрузку. Вся группа бежит километр за 3.20—3.30, а один — за 4 минуты. Зато на том же пульсе, что и остальные.

— Часто бывает, что хоккеисты приходят на предсезонный сбор неготовыми?

— Бывает. Особенно те, кого приглашают из других клубов. Те, кто хоть раз прошел подготовку в межсезонье в Пинске, знают: чтобы не оставить легкие на поле, даже летом нужно быть в хорошей форме. Все, конечно, слышали о предсезонке в «Динамо». Но одно дело — слышать, другое — прочувствовать на собственной шкуре. Одного хоккеиста я как-то поймал на слишком высоком пульсе, потом у него даже началась аритмия. Пришлось хвостом за ним ходить, чтобы по ходу тренировки человек не выходил за пределы разрешенной кардиозоны. В итоге парень нормально провел всю предсезонку, потом отлично сыграл в чемпионате.

— Ваш коллега Василий Авраменко иногда помогал баскетболистам в сборной скрыть последствия ночных гулянок, отпаивал их чаем. У вас бывали такие случаи?

— Однажды иду утром, навстречу защитник Саша Юдин. Вижу, что человек несвеж. Говорю ему: «Давай договоримся так, и всей команде передай. Тренерам я ничего не скажу, но это первый и последний раз. Ведь вы меня и мою семью лишаете денег. Сыграешь плохо, команда потерпит поражение, все мы не получим премиальных. Еще раз повторится — лично пойду и доложу о случившемся».

Но самым большим уроком стала для меня история с Александром Кувалдиным. Пожалел я его тогда, хоть и говорят, что жалость — плохой советчик. Саша пришел на базу в таком состоянии, что мы его с коллегой сразу под капельницу положили. Иду к Билялетдинову, докладываю: «Кувалдин играть не может. Плохо себя чувствует». Тот сразу всё смекнул: «Сейчас я спущусь в медчасть. Если пойму, что он нарушил режим, а ты его прикрываешь, сразу уволю». Пришлось признаться. Билл и говорит: «Никогда так больше не делай. Игрок получает огромные деньги, которые ты никогда в жизни не увидишь. Случись что, он перейдет в другой клуб и свою семью прокормит. А возьмут ли тебя — большой вопрос».

Я подумал и понял, что он прав: надо определяться, на чьей ты стороне. Мы ведь с тренерами делаем одно дело, бьемся за результат.

— По номерам ходите, наличие постояльцев проверяете?

— Если игроки решат нарушить режим, никакие обходы не помогут. Скажем, был у меня в «Динамо» случай. Играли мы в Питере против СКА, на следующий день должны были уехать на турнир в Финляндию. Тогдашний главный тренер Петр Воробьев послал совершать обход. Обошел все номера, пожелал всем спокойной ночи. Утром Саша Карповцев с Игорем Королевым стоят на ступеньке и качаются. Один делает шаг и падает, второй — за ним. Воробьев — в крик, снял с меня стружку по полной программе за недогляд. Прошло несколько дней, я решил все-таки выяснить ситуацию. Спрашиваю: «Ребята, когда же вы успели так убраться? Я ведь зашел в номер, вы в кровати лежали...» Те смеются: «Док, тебе тридцать, а ты всё как маленький. Мы лежали под одеялами уже при полном параде — костюмчик, галстук, ботиночки. Только ты дверь закрыл, мы из номера — и на дискотеку».

— А в нынешней сборной отбой существует?

— Существует, установлен на 23 часа. И из мини-баров в номерах все спиртное вынимается. Но ведь этим дело не решить, тут вопрос самосознания. Если ребята захотят напиться, они сделают это. У них в каждом городе десятки знакомых, стоит только пальцами щелкнуть. Думаете, в Минске для кого-то было проблемой спиртное в номер пронести? Да только я знаю, что никто из них за эти две недели режим не нарушил.



Сказано
Владимир Юрзинов, заслуженный тренер страны:
— Любому тренеру иметь в команде такого врача — счастье. Для Конова не существует слова «нет». Если надо, пахать он может сутками — трудяга и большой профессионал. На Олимпиадах и чемпионатах мира я поражался: когда же он спит? Когда успевает поесть? Зайдешь к нему в час ночи — работа кипит. Зайдешь рано утром — уже на ногах. Еще один важный момент: Конов не делит игроков на великих и обычных, относится ко всем одинаково. Потому к нему и тянутся.



Андрей Сафронов, генеральный менеджер «Динамо»:
— Когда мы объединялись с ХК МВД, у меня было очень много ходатаев. Одни просили взять в штат новой команды администратора, другие — директора базы. За доктора Конова никто не просил. Просто у него были очень хорошие рекомендации от моих очень хороших друзей. Поэтому я пригласил его и предложил вместе работать и дальше. И не ошибся: это человек и профессионал с большой буквы.



Владимир РАУШ Премьера рубрики

Уважаемые читатели!
Начиная с октября Валерий Конов станет регулярным гостем — да нет, скорее хозяином — нашей новой рубрики «Спросите доктора Конова». Вы можете задавать ему любые вопросы на тему здоровья, травм и лечебной физкультуры. Просим отправлять их на адрес электронной почты pismofis@gmail.com с пометкой в теме сообщения «В рубрику «Спросите доктора Конова». Ждем ваших писем!

 

назад

© ФИС 2018 Наш адрес 125130, г. Москва, а/я 198
Телефоны 8(495)786-6062, 8(495)786-6139