Сайт журнала Физкультура и Спорт

Преодоление
Пример для всех нас

Владимир Преображенский

Недавно моему другу из-за травмы ампутировали часть левой ноги. Сейчас он осваивает ходьбу на протезе. Ходьбу он, конечно, освоит, но сможет ли заниматься спортом, например ходить на лыжах, танцевать... Душевное состояние у него очень тяжелое. Трудно в 17 лет чувствовать невозможность полноценно двигаться. Очень хочется поддержать друга, вселить в него веру в то, что мы с ним еще погоняем на лыжах и даже спустимся с гор. Лично вы, доктор ФиС, знаете примеры подобной адаптации?
Кирилл (письмо пришло по электронной почте)

У Инги Медведевой тоже нелегкая судьба. В 12 лет она потеряла ногу, но спорт помог ей обрести веру в себя. Инга — неоднократный призер чемпионатов России, Европы, мира и паралимпийских игр

Мне хочется рассказать о горнолыжнике Николае Смирнове, которому полвека назад пришлось отстаивать свое право участвовать в горнолыжных соревнованиях на протезах, так как врачи запрещали ему это. И он соревновался со здоровыми спортсменами на равных.
...В то время я работал врачом на горнолыжной базе в Тянь-Шаньских горах на Чимбулаке. Однажды, поднявшись вверх на лыжном подъемнике к самому Талгарскому перевалу, я сошел с кресла и вдруг заметил, что у меня разрегулировалось автоматическое крепление. Вокруг никого не было. Только какой-то высокий парнишка в светлой куртке и темных брюках стоял поодаль и натирал мазью лыжи. На мое счастье, у него оказалась отвертка, и вскоре, починив крепления, я начал cпycкаться.
Удивительно здорово было ехать по длинной трассе! Снег сверкал. Упругий ветер упирался в грудь. С боков мелькали запорошенные ели, скалы, а склон уходил из-под ног, менял крутизну и, казалось, был бесконечным!
Паренек тоже ехал за мною — взлетал на бугры, скрывался за увалами. Он спускался своеобразно: опирался при входе в поворот на обе лыжные палки, сомкнуто, узко держал лыжи и выписывал красивые правильные круги, а время от времени отпускал лыжи вниз напрямую и мчался по искрящемуся склону, набирая бесстрашно скорость и настигая меня. Но я тоже был не промах, сжимался в комок и опять отрывался от него.
А внизу, у самого домика, мы разъехались в разные стороны, и я думал, что больше не встречусь с ним. Но перед обедом, зайдя в соседнюю комнату к лыжникам сборной команды, я опять увидел его. Он сидел на кровати, привалившись спиной к стене. Лыжные ботинки и брюки его были в снегу, и снег, оттаивая, стекал на пол; темные лужицы виднелись на вымытых половицах.
Когда-то я сам до упаду катался на лыжах и, возможно, входил в дом, не отряхнув ботинок. Но теперь я был врач команды и сказал ему суховато, будто и не было недавней встречи:
— В другой раз на крыльце не забудьте отряхнуть ноги. На чужую постель тоже не садитесь, для этого есть стул.
Я ожидал возражений. Но, к моему удивлению, паренек тут же встал, вспыхнул и вышел, гремя по коридору тяжелыми слаломными ботинками.
В комнате воцарилась тишина. Лыжники, я чувствовал, за что-то меня осуждали, но за что? А потом самый старший из них сказал мне подчеркнуто вежливым тоном:
— Доктор, а вы знаете, кого сейчас выгнали? Колю Смирнова, у которого нет обеих ног.
Через минуту я словно ошпаренный выскочил на улицу. Коля, нагнувшись, стоял на крыльце и стряхивал шапочкой снег с ботинок. Лицо его было приветливо. Он улыбался спокойно и просто, без малейшего оттенка обиды.
И тогда я, отдышавшись, попросил его зайти в медкабинет, сесть на кушетку... Я всё еще не мог поверить, что у этого паренька, с которым мы только что вместе спускались с горы на лыжах, действительно нет обеих ног... Но это было именно так: под брюками были протезы.
...Шел трудный сорок четвертый год. Десятилетний Коля Смирнов, только что вернувшийся из эвакуации в Ленинград, ехал в школу, в четвертый класс, на подножке трамвая. На голове у него была пилотка с красной звездой, за спиной портфель на веревочке. В тот самый момент он меньше всего думал об опасности, глядел с восхищением на танк «Т-34», который двигался вдоль тротуара, гремя гусеницами. Но на углу проспекта Огородникова трамвай внезапно затормозил, и Коля сорвался, полетел под колеса... Кто-то кинулся первым к стоп-крану, кто-то отстранился от окна, закрыв лицо ладонями, кто-то закричал пронзительным голосом, от которого холодеет кровь.
Но Коля уже ничего этого не слышал, как не слышал он и воя сирены «скорой помощи», которая везла его по людным расступающимся улицам. Он очнулся только на следующий день после операции, когда уже не было обеих ног.
Несколько месяцев щупленький, беленький, угнетенно притихший мальчик пролежал в хирургическом отделении ленинградской больницы. В свободное от перевязок время он подолгу смотрел в потолок, подложив под голову руки. Сестры в белых халатах подходили и заговаривали с ним. Предельно внимательным был на обходах профессор. Его беспокоили глаза мальчугана. Профессор хорошо знал по опыту, что значат такие глаза. Они были слишком, не по-детски спокойные.
Как ни странно, первым толчком, пробудившим у Коли живость во взгляде, оказалась гимнастика — обыкновенная скучная лечебная гимнастика. Мальчику надоело лежать, мальчику захотелось двигаться. Нагрузку ему увеличили. А когда перед выпиской Коле, наконец, дали протезы, он удивил окружающих: освоил их очень скоро и уверенно пошел по больничному коридору даже без костылей, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Выйдя из больницы, Коля снова учился в обыкновенной школе, потом окончил профессиональное училище обувщиков, начал работать на фабрике по ремонту обуви. У него, как и у всех в его положении, были свое рабочее место, свой стул и фартук, своя дорога на трудных скрипучих ногах: с работы домой, из дома опять на работу. Но Коля, будто не замечая своего недуга, вечерами вместе с другими ребятами играл во дворе в «чижа», надевал на ноги лыжи, даже прикручивал к протезам коньки, ездил на велосипеде. Велосипед освоить вначале оказалось особенно трудно: ступни не желали стоять на педалях, соскакивали, и Коля привязывал их веревками.
А однажды зимой в воскресенье старший брат Коли взял его с собой на пригородные Кавголовские горки. Мальчик вернулся поздно вечером весь мокрый, полуживой от усталости и падений, но необыкновенно счастливый. Он пробовал кататься с гор на лыжах! Он испытал на горе скорость, страх и победу над этим страхом!
Но там же, в Кавголове, Коля познал и другое чувство. Те ребята, которые вместе с ним носились по склонам, постепенно уходили в горнолыжные секции. А он оставался один. На них надевали спортивную форму, им давали специальные ботинки и лыжи, с ними занимался тренер. И они быстро овладевали виртуозными поворотами, могли остановиться на горе где угодно, почти на полном ходу.
На фабрике к желанию Коли отнеслись здраво и просто: раз человек ходит на лыжах, раз у него есть желание — пусть занимается. И дали ему направление в секцию. Но направление — это одно, а бесконечные трудности, которые встали на его пути, — это другое.
И все же Коле повезло: он вскоре попал к тренеру Олегу Павловичу Тихонову.
«Я альпинист и знаю: человека нельзя оставлять в беде». То было первое побуждение тренера, которое помешало ему отказать Коле, пришедшему осенью 52-го года в секцию на Васильевский остров. А вслед за первым, чисто сердечным чувством вскоре пришло другое: удивление, даже восхищение его упорством, сметливостью, ловкостью. Коля быстро, на ходу ловил и осваивал движения. И тогда у тренера появилась надежда. Ему захотелось сделать невероятное.
— Тебе нужно иметь очень сильные руки и крепкие палки, — говорил Коле тренер после занятий, когда все уходили домой. — Сильнее, чем у знаменитого Александра Филатова. Ты не слышал, как Филатов иногда короткими уколами палок восстанавливает потерянное равновесие? Темляки у его палок рвутся!
И Коля начал усиленно заниматься гимнастикой. Он теперь понимал значение рук и палок.
— Ты не можешь сбрасывать «плугом» скорость, твое спасение в правильной четкой дуге, — опять говорил Тихонов.
И Коля старательно вел поворот, и не только вел, сам выдумывал новые приспособления: подбивал под каблуки толстую резинку, чтобы увеличивать наклон голеней и тела вперед.
Особенно много хлопот доставляли протезы. Они ломались чуть ли не после каждой тренировки на Кавголовской горе, и каждый раз Коля отвозил их в мастерскую. «Уж не в футбол ли ты, парень, гоняешь?» — шутили там.
А потом, когда появилась мягкость на спуске, когда наконец начали выходить красивые дуги, протезы перестали ломаться: их хватало уже на целый сезон. И Коля начал — сначала робко, потом всё быстрей и быстрей — проходить слаломные трассы!
Еще в больнице однажды ему приснился удивительный сон. Будто он босой бежит по зеленому лугу, и веселая ватага ребятишек не может его догнать. Такое чувство теперь иногда приходило к нему не во сне, а на спуске. Он будто летел с горы!
Невероятно, но он на равных правах спускался по кручам вместе с остальными ребятами. И из двадцати человек спартаковской секции был не в конце, а в середине.
Юра Козлов, Толя Копейкин, Костя Клецко, Жора Титов стали его друзьями. Соберутся они, бывало, после тренировки идти в кино. «А кто за билетами?» — спросит один. «Как — кто? Коля — у него ноги казенные!» И Коля идет, если пришла его очередь, идет и ухмыляется про себя: ему хорошо, уютно от этих шуток!
Но зато те же самые ребята, те же насмешники Клецко или Копейкин, чуть что серьезное — всегда вставали за Колю горой.
Так вышло и в тот памятный день, когда к ним в секцию пришла бумага (уже которая по счету!) из медицинского учреждения, в которой Коле запрещали участвовать в состязаниях по слалому и предлагали заняться шашками или стрельбой. Это была нелепость. Но куда еще писать? Товарищи — кажется, в первый раз — растерялись. А на следующий день кто-то из них притащил притихшему Коле «Повесть о настоящем человеке» — книгу о летчике Герое Советского Союза А.П. Маресьеве, который без ног продолжал летать. Коля прочел ее и заметно повеселел. И тогда, радуясь этому «потеплению» друга, Костя Клецко хлопнул его по спине:
— А ведь ты у нас, Коля, тоже свой «Маресьев», и с медициной похоже воюешь!
Олег Павлович Тихонов снова вошел в кабинет врача и с жаром, в подробностях опять рассказал всю историю Коли Смирнова. И на этот раз нашел помощь и понимание.
Любовь Ивановна Бродинова — добрая, сердечная, смелая женщина, знающий, опытный врач. Она выслушала тренера внимательно и сама поехала в Кавголово на тренировки, где увидела Колю своими глазами, а потом подписала заявку на участие его в соревнованиях.
А спустя день или два к ней в кабинет на вечерний прием ворвался молодой человек, которого она в первый миг не узнала, — так горели его глаза. Ворвался и остолбенел, будто не мог подыскать нужное слово.
— Вы даже не знаете, как меня поддержали. Спасибо, Любовь Ивановна!
Это был Коля. Он удачно выступил на состязаниях — выполнил третий разряд.
— Беспокоилась я за тебя. Но никогда не пожалею, что допустила. Выступай на здоровье!
И с легкой руки Любови Ивановны Бродиновой Коля начал участвовать в других состязаниях. В 1956 году он впервые попал в Тянь-Шаньские горы и там на полуторакилометровой трассе гигантского слалома выполнил второй разряд. Второй, который, я до сих пор считаю, был не ниже самых выдающихся спортивных достижений в мире!
Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ