о журнале   публикации  книги контакты   подписка заказ!
Весенние этюды

Владимир Преображенский

Ольховые сережки «задымили»

Весна подкралась солнечная: ночью — заморозки, днем — теплынь! Снег с подмосковных горок сбежал в долины. Как-то в конце марта я решил продлить себе горнолыжный сезон. В утренние часы забирался на северный склон Мухановской горки, разгонялся по остаткам наста, садился в обтекаемую стойку (прицел брал на далекую осину) и выезжал на тонкий лед заливного луга у реки Волгуши.

Наст хохотал, шуршал, заполнял все пространство до предела. При переходе с крутого склона на равнину лыжи ударяли по ненадежному прозрачному ледку, вода из трещин брызгала в обе стороны. Но лед все-таки держал, не предавал. И наступала тишина. Лишь слышалось: «вжик, вжик» — это острые канты резали ледяную гладь!

Как далеко удастся домчаться, доехать по непрочному льду заливного луга на этот раз?

Взгляд переведешь под ноги — и вовсе чудо: мелькают подо льдом кротовые норки, прошлогодняя трава. Расплата наступила неожиданно (на втором или третьем спуске). На лугу лед просел, сзади побежал поток воды (откуда бы ей взяться?). Вода дошла до щиколоток, ползет к верхам ботинок.

Я рухнул, добил лед грудью, головой... Причину падения осознал не сразу. Лыжи по земле не захотели ехать. (Хоть об этом я мог бы догадаться? Не успел!) Холод воды почувствовал даже спиной. Встал. С меня течет, Ниагарский водопад!

Доплюхал назад до подножия горки, устроился у леса на бревне. Солнце уже припекало. Воду вылил из ботинок, отжал одежду. Развесил на ольховые сучья.

За сук заденешь — сыплется зеленая пыльца: созрели ольховые сережки, «задымили»! От одежды пошел пар, но подсохнуть она не успела.

Внезапно на солнце набежало облачко. Подул ветерок. Стало зябко. Еле-еле натянул на себя сырые брюки, куртку. Двинулся по хляби к дому. Согреться не могу. Дрожь колотит.

Согрелся лишь тогда, когда темп прибавил. Из всех «щелей» одежды попер зеленоватый от ольховой пыльцы парок. До дома добрался благополучно.

В дальнейшем не кашлянул и не чихнул ни разу. Убедился: способность разогнаться и согреться собственной энергией в некоторых ситуациях дорогого стоит.

 

Глупыш

По весеннему лесу после бессонной ночи я возвращался с глухариного тока (спать хотелось так, что от сонливости ноги заплетались). Услышал в стороне какие-то манящие, жалобные звуки: «фня, фня, фня». Пошел на них. Увидел в прошлогодней траве у пня двух мокреньких лосят. Новорожденных!

Ноги под ними подгибались, точно ивовые прутья, не слушались. Я щелкнул дважды стареньким фотоаппаратом. Для верности намеревался щелкнуть третий раз, но лосята приподнялись и тянутся мокрыми носами к объективу. Толкаются! Он их заворожил.

Зацепился я ногой за валежину, упал на спину. Соображаю: «Сейчас примчится разъяренная лосиха, задаст мне перца!»

В другой раз нашел в лесу лосят, когда со мною были дети: опять пятился, зацепился за валежину, упал, барахтаюсь, как жук, ребята давятся от смеха.

— На елку. Живо! Пока мамаша не приперлась.

Видимо, в мой голос тревога просочилась. Ребята забрались на елку: впереди шустренькая Люся, за ней Наташа, дочка, ниже всех маленький Алешка, сын. Лосиха по кустам трещала, не пришла.

И позже были встречи с новорожденными лосятами. На одной фотографии — моя жена с лосенком. Рада! Его мы назвали Глупышом. Он уже подсох. Шерсть пушистая. Глаза — сливы. Уши словно локаторы! От него мы с трудом убежали. Не хотел Глупыш с нами расставаться!

Однажды по настоянию местного егеря двух лосят мы притащили к нему в хлев. Двадцать километров перли на плечах! Егерь опасался, что лосят в лесу сожрут волки, лисы, бродячие собаки. Но лосята не выжили в неволе. Почему? В хлеву было тепло и молока залейся (корова отелилась), а солнечный свет не проникал. Без него у лосят развился рахит. Он и стал причиной их гибели. В лесу весеннем — сколько света, а в хлеву?

Был и еще случай, когда мы нашли лосенка, но брать его не стали. И егеря уговорили не делать этого. Не так-то легко вырастить лосят в неволе.

Мои фотоснимки новорожденных лосят попали в «Настольную книгу охотника». Конечно, это честь для молодого автора, но особенно гордиться мне было нечем, так как без посторонней помощи здесь не обошлось. Сам я печатал плохо, и известнейший фотограф Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер сжалился надо мной и мастерски напечатал с моих пленок фотографии. Только тогда они и пошли в ход.

Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ

 

 

 

назад

© ФИС 2018 Наш адрес 125130, г. Москва, а/я 198
Телефоны 8(495)786-6062, 8(495)786-6139