Сайт журнала Физкультура и Спорт

Стиль жизни
Максим Дунаевский: полвека в теннисе

Яков Чудаков

Максим Дунаевский и Олег Газманов свои люди в спорте. Фото С. Киврина и А. Голованова

В греческой мифологии насчитывалось девять муз, дочерей Зевса и Мнемозины. Каждая покровительствовала одному виду искусства, известного в Древней Элладе. В ХХ веке к ним прибавилась десятая — муза кино. Но, думается, среди покровительниц искусств есть и та, что «отвечает» за теннис, потому что этот вид спорта близок и музыке, и театру, и поэзии. А глядя на поведение некоторых игроков, кажется, что и цирку. Сколько людей творческих профессий любит выходить на корт! Один из них — композитор Максим Дунаевский.

— Максим Исаакович, известно, что ваш отец Исаак Осипович Дунаевский был страстным поклонником футбола. А почему вы выбрали теннис?

— На самом деле, папа любил и теннис. Даже начал строить на даче корт, но не успел при жизни завершить его возведение. У него была некая спортивная раздвоенность: он ездил на стадион смотреть футбольные матчи с друзьями, брал с собой и меня. И могу сказать, что эти поездки были праздником.

— А сколько вам было лет, когда вы вышли на корт?

— Я начал заниматься теннисом в раннем возрасте, но по-настоящему полюбил этот вид спорта, когда мне исполнилось 14—15 лет, не раньше.

— В каком разряде вам больше нравится играть?

— Участвую и в парных турнирах, и играю «одиночку» с друзьями. Ныне выступать в индивидуальных соревнованиях уже не хватит сил. К сожалению, уехал в Алма-Ату мой постоянный партнер Олег Храменков. Если и играем теперь с ним, то очень редко. Найти близкого по духу человека сложно. Да и планку снижать не хочется: мы с Олегом выиграли немало матчей и турниров.

— Часто ли выходите на корт?

— Когда как: иногда три раза в неделю, иногда — ни одного.

— Ваше любимое покрытие?

— Американский «хард» и грунт.

— Думаю, что вам интересен и профессиональный теннис?

— Конечно. Но, к сожалению, сейчас за ним стало очень сложно следить. Раньше теннисный канал телекомпании «НТВ-Плюс» транслировал все крупные соревнования, не только турниры «Большого шлема», но и серии «Мастерс». А теперь с этим беда. К тому же я перестал болеть за россиян. Мы потеряли все наши достижения.

— Максим Исаакович, давайте будем объективны: и у таких теннисных держав, как США, Австралия, Германия и Франция, тоже бывали неудачи, да что там, провалы, когда мы не видели суперзвезд из этих стран.

— Провал провалу рознь. Да, мы не видим молодых американцев и австралийцев калибра Пита Сампраса и Андре Агасси, Маргарет Корт и Рода Лэйвера или Штеффи Граф и Бориса Беккера у немцев. Но средний уровень тенниса в этих странах очень высок. У нас же этот вид спорта хиреет.

— Возможно, при отсутствии у вас фаворитов среди наших теннисистов вам нравится кто-то из зарубежных игроков? — Не могу сказать, что кем-то очень «болею». Есть те, кто раздражает. Например, Рафаэль Надаль. Я его, конечно, уважаю, понимаю, что за его результатами стоит труд и есть безусловный талант. Но мне нравится Роджер Федерер, он для меня — теннисный Моцарт.

— Упомянув австрийского теннисного гения, вы невольно связали свое увлечение и профессию. Что, на ваш взгляд, объединяет теннис и музыку?

— Я бы не стал так ставить вопрос, потому что общее можно найти между любыми сферами деятельности.

— Переформулирую вопрос. Можно ли сравнить ощущения от рождения мелодии и от красивого удара на корте?

— Конечно, всегда присутствует удовлетворение от творчества. Но оно есть и на корте: когда спортсмен играет не по схеме. Как это делал Макинрой.

— А как рождается мелодия у вас? Может ли она возникнуть, скажем, на корте?

— Это наитие. Оно может прийти и в ванне, и в машине. Даже во время игры в теннис голова работает в этом направлении.

— В творчестве бывают два подхода. Один можно условно назвать «ни дня без строчки», а второй — ждать прихода вдохновения и лишь тогда садиться за компьютер, мольберт или рояль. Какой из них вам ближе?

— Первый я для себя категорически не приемлю. Но и садиться за рояль лишь по вдохновению, на мой взгляд, тоже не совсем правильно. Нужно работать, заниматься так называемыми техническими делами. Так сказать, находиться в состоянии около творчества.

— Знаю, что многие художники не любят выделять одно произведение из всего созданного ими. И всё же. Вы сочинили мелодии ко многим фильмам, какая из них вам нравится больше всего?

— Одна из самых любимых тем — мушкетеры, и мюзикл, и фильм. Я считаю, что работать с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем было настоящей удачей. (Речь идет о музыкальной картине «Д`Артаньян и три мушкетера», снятой Г. Юнгвальд-Хилькевичем по мюзиклу Максима Дунаевского «Три мушкетера». — Ред.) Но, конечно, мне запомнилось сотрудничество и с Леонидом Квинихидзе, и с Александром Миттой, и с Александром Павловским.

— Над чем вы сейчас работаете?

— Заканчиваю оперу-мюзикл «Шинель» в Театре современной пьесы у Иосифа Райхельгауза.

— Максим Исаакович, примите искренние пожелания успехов как в творчестве, так и на корте.

— Спасибо.

Яков ЧУДАКОВ